Мы едем в Москву
Наконец наступил апрель 44 года, и мы поехали в Москву. Нас четверо и всё купе в плацкартном вагоне наше. Когда поезд тронулся, мы, переглянувшись, тихо заорали:
Прощай Каган,
Затируха и шалган.
Здравствуй, Москва!
Хлеб, картошка и халва!
Ура! Ура! Ура!
Ехали долго. Наш вагон был прямой до Москвы и два раза прицеплялся к попутным составам. На двух стоянках наш вагон отцепляли, ставили в тупик, где мы ждали попутного поезда. Ждали в течение суток, приходилось в тупике стоять и ночью. Ночью нас немного обокрали. Ценные вещи, в том числе и питание, мы прятали на верхних полках в головах, подпирая к стенке у окна подушками. Рост у нас небольшой, ноги не свешивались в проход. Ночью все пассажиры легли спать. Вагон в отстойном тупике в конце станции. Окно нашего купе мы закрыли, оставили только маленькую щель для вентиляции. Первым проснулся я от непривычного шороха за головой у окна, и увидел в приспущенном окне грязное, почти чёрное, как у негра, лицо мальчишки подростка. Его рука шуровала в вещах на полке у окна за головой. Я заорал, чёрная физиономия спрыгнула и растворилась среди ночи, послышался шум гальки насыпи на путях из под ног убегающих воришек. В соседних купе тоже шум, обнаружили такую же картину, видимо каждое окно вагона было облеплено голодными мальчишками. Утром у вагона собирали платочки и кульки, в которых хранились продукты. Наш вагон был не первым и не последним для добычи пропитания мальчишек воришек. Окно открывается сверху вниз и верхняя кромка окна почти под крышей вагона, очень высоко. Очевидно, они вставали друг другу на плечи.